Газета

12 апреля 1961 года советский космонавт Юрий Гагарин на космическом корабле «Восток-1» стартовал с космодрома «Байконур» и впервые в мире совершил орбитальный облет планеты Земля. Полет в околоземном космическом пространстве продлился 1 час 48 минут. С тех пор памятная дата отмечается и в нашей стране, и за ее пределами: 12 апреля – Всемирный день авиации и космонавтики.

Российский космонавт-испытатель отряда ФГБУ «НИИ ЦПК имени Ю. А. Гагарина», Герой России Александр Мисуркин родился через 16 лет после знаменательного события. Когда он начал мечтать о звездном будущем и об освоении Вселенной, сейчас у него узнаем.

– Александр, здравствуйте! Когда родилась мечта о покорении космоса и смелость ее осуществить? Вы понимали, что все очень непросто, почти невозможно?

– Что касается мечты – мечтал я, как и многие дети, с самого раннего возраста, сколько себя помню. Но это была именно мечта, основанная на фантастических книжках, кинолентах и мультфильмах. В возрасте примерно 12 лет мечта трансформировалась в цель.

– Что было самым сложным в обучении, становлении?

– У всех, наверное, такой стереотип – это очень тяжело, практически невозможно. Сейчас я понимаю, что ничего запредельного не было. Понятно, что в какие-то конкретные промежутки времени возникали моменты, когда было действительно тяжело, требовалось прилагать дополнительные усилия, терпеть трудности. Но по их преодолении ты становился сильнее, обретал уверенность в себе, а сейчас те испытания вообще кажутся мгновениями. Самым сложным, пожалуй, было то, что не дало возможности стать космонавтами большинству из тех, кто об этом мечтал, – поверить в то, что это возможно, поставить себе такую цель, определить план и двигаться по нему шаг за шагом изо дня в день. При том, что я один из самых молодых космонавтов и астронавтов, побывавших на борту МКС, путь от постановки цели до первого старта занял 23 года. Так что главное испытание – не начать сомневаться в выбранном пути и в себе самом.

– Общая продолжительность ваших космических полетов составила 334 дня – почти год, это очень много. Скажите, кроме ответственности за выполнение поставленных задач, какие эмоции вы испытывали в первом и последующих полетах?

– Приятно: вы понимаете, что ответственность за выполнение поставленных задач – это серьезный эмоциональный груз. Насчет эмоций… Я, пожалуй, остановлюсь на самой яркой: это не ощущение невесомости, а вид нашей планеты со стороны. С первого взгляда, когда ее увидел, я понял, что это четвертый элемент, созерцание которого никогда не надоест, и ты можешь этим заниматься столько времени, сколько можешь себе позволить.

– Саша, четыре выхода в открытый космос – 28 часов 13 минут – больше суток в бесконечном пространстве, даже подумать об этом страшно, а вы там были. Неужели нисколько не боялись?

– Первый выход в открытый космос, если образно, какие ассоциации в голове всплывают… Как будто ребенок впервые начинает учиться плавать в открытой воде. При всей нашей подготовке к выходу в открытый космос на Земле и опыте взаимодействия с невесомостью в полете выход в открытый космос – это в определенном смысле вещь в себе, многому ты должен научиться «по ходу». В первую очередь я был максимально сфокусирован на качественном выполнении поставленной задачи. Кроме того, поначалу все силы и время уходили на то, чтобы научиться, понять, как сделать то, с чем ты сталкиваешься впервые. Например, перемещение по телескопической грузовой стреле: мы много раз «ходили» по ней в гидролаборатории, в скафандрах, под водой, но тут оказалось, что гидроневесомость и настоящая невесомость – как небо и земля, и способ перемещения под водой совсем не подходил мне для перемещения в космосе. Поэтому времени на осмысление места моего бытия в данный момент на первом выходе не было совсем, только два смысла: задача и безопасность – больше ничего. А во втором выходе в открытый космос у меня было несколько минут «постоять», я ждал, когда Федор Николаевич (космонавт Федор Юрчихин. – прим. автора) завершит часть своей работы на другом модуле. Когда увидел далеко под ногами нашу планету, достаточно быстро вращающуюся, мурашки по спине пробежали с холодком, но тут же пришла и смешная ассоциация: «Ты как барон Мюнхгаузен, только тот на ядре летал, а ты гораздо быстрее и без ядра». В общем, есть в этом своя романтика.

– Первый выход продолжался около семи часов. Не было ли мысли, что может что-то случиться, как у великого Алексея Леонова, когда во время первого выхода в открытый космос возникла нештатная ситуация – раздувшийся скафандр препятствовал возвращению Алексея Архиповича на корабль, он не мог войти в шлюз?

– Нет, таких мыслей не было. Более того, я считаю, если человек в процессе выполнения любой работы, связанной с риском, будет о нем думать, или даже не так – когда мы выходим из дома и начинаем переживать, что в каждую секунду может случиться ДТП и что-то с нами произойдет нехорошее, можно быстро схлопотать проблемы с психикой. Главное, знать, что нужно сделать, чтобы этого не случилось, поступать разумно по тем правилам безопасности, которые знаешь. Выезжая на дорогу, мы знаем, что на красный свет пересекать перекресток нельзя, и этого не делаем, ездить по встречке нельзя, и этого не делаем. Так и в космосе – есть правила безопасности, которые надо соблюдать. В моем выходе в открытый космос у меня было две задачи: первая – безопасность, вторая – выполнение поставленной задачи. Безопасность – это значит четко контролировать закрытие своих страховочных карабинов при работе с ними. Увидел: один карабин закрыт, второй, все – спокойно работаешь.

– Вы же с Федором Юрчихиным тогда установили новый рекорд по длительности пребывания в открытом космосе в российских скафандрах – 7 часов 29 минут?

– Да, во время нашего второго выхода с Федором Николаевичем Юрчихиным объем работы был достаточно велик, и мы с ним проработали 7,29, что стало рекордом по длительности ВКД в российских скафандрах.

– Чуть позже, в 2018 году, с Антоном Шкаплеровым вы совершили новый рекорд выхода в открытый космос – продолжительностью 8 часов 12 минут…

– Да, тогда получилось интересно. На следующий день после постановки рекорда 7,29 специалист, с которым мы вместе делали выход из ЦУПа, он на связи с нами всегда был, помогал в порядке работ, сказал: «Ребята, я вас поздравляю, я 20 лет работаю в РКК «Энергия», предыдущему рекорду примерно 20 лет. Думаю, и ваш продержится очень долго. Но буквально в следующий выход по российской программе ВКД Сергей Рязанский с Олегом Котовым в связи с нештатной ситуацией рекорд обновили. Я позвонил Александре, супруге моего друга Сергея Рязанского, поздравить с рекордом, и расхохотался, когда она ответила: «Саша, прости, мы не хотели!» (в смысле перебить наш рекорд). А уже в следующем выходе мы с Антоном Шкаплеровым установили новый, уже теперь действующий рекорд выхода в открытый космос в российском скафандре – 8,12, что, в общем, также было вызвано необходимостью работы по нештатной ситуации.

– Два рекорда! Для вас уже космос как дом?

– Татьяна, честно говоря, я не считаю рекорды. Я, безусловно, люблю их факт, мне в принципе эта профессия нравится тем, что у тебя есть шанс дойти туда, где до тебя еще никто не бывал. Но, во-первых, подобные рекорды не являются самоцелью, а во-вторых, как ни крути, космос – это среда враждебная для человеческой жизни, и относиться к нему панибратски никак нельзя. Я к нему с уважением, и он отвечает тем же.

– Там вы с напарником видите глаза друг друга или только переговариваетесь?

– Теоретически можем вглядываться, просто в процессе работы ты не так часто имеешь возможность посмотреть в лицо коллеге: в скафандре очень небольшой угол обзора. Выполняя задание, ты можешь находиться рядом, но друга не видеть. Зато при этом очень четко учишься слышать и понимать товарища не только по смысловой нагрузке его фразы, но и по тембру голоса и всему тому, что называется невербальным общением.

– Вы слышали космос? Это безмолвие?

– Вы знаете, скафандр «Орлан» словно маленький космический корабль, он имеет свой рабочий звук – там включены насосы, вентиляторы, регуляторы, это все сопровождается разными звуками, и когда ты закрываешь дверь ранца и все это работает, то у тебя в душе спокойствие – он живет и обеспечивает тебе жизнь. Вот если все это замолчит, у тебя будет несколько секунд, чтобы услышать тишину космоса, но вряд ли эти моменты окажутся приятными.

– Чтобы морально поддержать во время длительного пребывания в открытом космосе, из Центра управления полетами вам транслировали «Марш высотников» из советского фильма «Высота». Такая забота важна, помогает?

– Вы знаете, я с музыкой очень дружу, мне без нее тоскливо. Весь полет внутри станции всегда с музыкой. Сам факт ее наличия в такой неординарной работе и мысль, что кто-то о тебе позаботился и за тебя переживает, мобилизуют и очень помогают. Большое спасибо всем нашим друзьям и коллегам, которые работают с нами в одной космической команде, только на Земле.

– Перед тем как зайти внутрь станции, вы развернули в открытом космосе наш российский флаг, фото есть?

– Фото с флагом на ВКД у меня нет, есть короткое видео, снятое с американской внешней телевизионной камеры, когда мы с Федором Николаевичем поздравляли нашу страну с Днем флага Российской Федерации как раз во время нашего третьего выхода.

– Кстати, селфи сделать в открытом космосе есть возможность?

– Да, современные технологии приходят и в космос, при желании есть такая возможность, теперь мы используем камеры GoPro для видеофиксации своей работы, с помощью ее можно и селфи сделать.

– Тренировочные процессы в воздухе, на воде, под водой, в условиях пустыни обязательно нужно пройти космонавту, чтобы знать, как поступать в любых условиях на земле и в космосе, включая особые, так? Самая сложная тренировка у вас была какая?

– Все эти тренировки вызваны тем, что, кроме заданных районов посадки, экипаж может приземлиться нештатно в любой точке нашей планеты в диапазоне от 51 градуса северной широты до 51 градуса южной. Поэтому нужно иметь навыки, как выживать во всех этих климатогеографических зонах. Ну и, как я говорил, второй фактор, не менее важный, –психологическая уверенность в себе и в экипаже. Она тоже формируется в ходе тренировок. Какая самая сложная? Вы знаете, несмотря на то, что их длительность разная, от двух с половиной часов до двух с половиной суток, каждая из них – еще та штучка. Зато когда прошелтренировку, испытываешь большое удовлетворение: «Я смог это сделать», «Мы смогли!», и знаешь, как быть, если что-то случится в полете.

– Список очень важных научно-исследовательских экспериментов, в которых вы принимали участие в космосе, нескончаем. Как думаете, когда-нибудь в этом вас смогут заменить роботы?

– Не то что могут – должны. Я в принципе считаю, что люди в космосе должны делать ту работу, которую не могут вместо них сделать роботы, потому что присутствие человека в космосе в разы, в разы дороже, чем присутствие современных роботов. Большинство наших исследований, которые мы проводили, были сфокусированы на биотехнологии либо на медицине, что я считаю правильным.

– 11 сентября 2013 года после полугодового полета на Международную космическую станцию ваш экипаж с Павлом Виноградовым и американским астронавтом Кристофером Кэссиди возвращался на Землю, и в ходе спуска произошла нештатная ситуация: отказали датчики, и вам пришлось самим совершить посадку. Расскажите об этом.

– Не совсем корректно говорить, что там отказали датчики на спуске, просто у нас в момент входа в плотные слои атмосферы на экране пропала информация о том, как работает система управления спуском. Это было неожиданно и интересно, потому что никакой прямой информации о том, что штатно, а что нет, у нас не было. Тем не менее по косвенным признакам, по поведению корабля, по положению его в пространстве, которые можно было наблюдать через иллюминаторы, стало понятно, что корабль летит штатно, что все у нас хорошо.

– Почему космический корабль стартует всегда в полночь?

– Согласно анекдоту из советского прошлого, потому что мы собираемся лететь на Солнце! (смеется) А если говорить серьезно, то не всегда, просто часто складывались такие баллистические условия, что нужно было стартовать ночью, хотя крайний старт проходил как раз в другое время суток. Нет никаких критериев, есть только критерий баллистики – когда станция пролетает над космодромом, чтобы мы могли попасть в то самое стартовое окно и с минимальным расходом топлива вовремя состыковаться.

– Вы смотрите художественные фильмы о космосе? Есть любимые?

– Все, что касается научно-популярной фантастики, я по-прежнему люблю ее смотреть. Чего не люблю – фильмы-абсурды, когда кино позиционируется как основанное на реальных событиях, то есть оно не должно содержать элементов фантастики, а в нем показываются ситуации из разряда абсурда. Например, когда человек может разгерметизировать корабль, не находясь в скафандре, задержать дыхание, закрыть люк, выдохнуть и сказать: «Фух, тяжело» или «Круто!» Такие моменты вызывают даже возмущение, поскольку противоречат здравому смыслу и законам физики.

– Вашему сыну десять лет. Он уже решил кем будет?

– Я считаю, что дети не обязаны идти по стопам родителей, даже так – им нельзя этого делать. Очень важно, чтобы ребенок развивался в том направлении, где явно выражены его способности, таланты, тогда вероятность достижения успеха будет максимальной. Задача родителей – увидеть способности ребенка и помочь ему полюбить дело, которое он выбрал.

– Многие летчики говорят, что не могут без неба. А космонавты не могут без космоса?

– Серьезный вопрос, философский. Я не могу говорить за всех, но, наверное, правильнее сравнивать в данном случае космонавтов с подводниками, потому что количество походов или полетов в космос меньше, чем количество полетов у пилота, но по длительности они не сопоставимы. То ли ты ушел утром из дома, сделал несколько полетов, вечером вернулся, то ли ты улетел один раз на полгода и через несколько лет совершил следующий полет. Именно факт длительного пребывания в, мягко говоря, нестандартных условиях, точнее то, как человек умеет к ним адаптироваться, в первую очередь влияет на то, хочется ли вернуться туда еще раз. За себя могу сказать: да – я хочу летать в космос, но только для выполнения новых интересных задач, чтобы двигаться вперед, ну и, конечно, созерцать нашу планету.

– Саша, отрываясь так высоко/далеко от Земли, глядя на нее, вы как никто понимаете мелочность наших житейских забот, карьерных задач, человеческих похотей, бессмысленность политических игр, катастрофичность войн. Как объяснить человечеству, что в их руках уничтожение или сохранение планеты, на которой мы живем?

– Вы знаете, Татьяна, в процессе полетов в голову пришла такая мысль, что есть два пути познания мира, принципиально разных. Один – путь науки, получения информации, второй – путь созерцания. Когда я смотрел на нашу планету, очень четко она у меня отождествлялась с хрупкой жемчужиной в бездонном враждебном мировом океане, во Вселенной, или с одуванчиком – атмосфера нашей планеты словно тонкий хрупкий одуванчик. Так вот, людей сближают две вещи: общая опасность и общая цель. Думаю, с перспективы из космоса эти два фактора хорошо объединяются в цель защиты своего дома – Земли как от своих собственных необдуманных поступков, так и от опасности извне. Ведь если движение астероидов Солнечной системы нами изучено относительно хорошо, то пришельцы из-за ее пределов могут появиться в любой момент, к чему мы совсем не готовы. К слову сказать, как раз так и было в 2017 году со странником по имени Оумуамуа.

– Может, сделать обязательным предмет в школах во всех странах «Мы любим нашу Землю» с трансляцией космических полетов, изучением самых элементарных навыков?

– Я соглашусь с вами, со школы надо учиться любить нашу родину – планету, правильно воспитывать подрастающее поколение в этом ключе.

– Сейчас сложное время с очередным вирусом на Земле. Ваш посыл людям?

– Я не люблю делать посылы, советы, но тем не менее считаю, это действительно непростое время для всего человечества, и главное, что требуется от нас, простых граждан, – спокойствие и ответственность. Спокойствие – не совершать никаких панических действий, а ответственность за свои семьи – соблюдать те правила безопасности, которые нам всем известны.

– Что бы вы хотели сказать, о чем я не спросила?

– Я бы хотел добавить, что на сегодняшний день космонавтика развивается семимильными шагами во всем мире, это связано с совершенствованием технологий, что позволяет и небольшим компаниям – скромным по ресурсам – смотреть в сторону космоса. Когда я узнаю, какие проекты реализуются, читаю новости, они вызывают удивление и восхищение. Поэтому вместе с Московским музеем космонавтики https://kosmo-museum.ru/ мы начали проект обзора таких космических новостей, выпуски проходят еженедельно. Они доступны в наших социальных сетях и в первую очередь в ВКонтакте.

Текст: Суховеева Татьяна.

Материал предоставлен нашим дружественным медиа-проектом, журналом Caprice Magazine.

Огромная благодарность Александру Мисуркину https://amisurkin.com, https://vk.com/cosmos_altair, Центру подготовки космонавтов http://www.gctc.ru/ за то, что состоялось это интервью, и за предоставленные фото.